Южное бутово отзывы о районе: что надо знать перед покупкой квартиры

Содержание

Плохой хороший район — МК

Общество

12395

Поделиться

Есть в Москве район, прославленный юмористами. Этих веселых людей послушаешь, так здесь после 19.00 вообще выходить на улицу нельзя — убьют или как минимум ограбят. И большинство реприз строится на одном базисе: ночь, улица, Южное Бутово, все. Ни фонаря, ни аптеки (вместо аптеки фигурирует сразу Институт Склифосовского). Чикаго 1920-х, перенесенное на юг Москвы двухтысячных. Чтобы исследовать истоки такой “славы”, корреспондент “МК” отправился в “край вечных городских сумерек”. (Если верить телешуткам).

История с биографией


Еще не выезжая на место, я провел разведку в интернете: расспросил бутовчан о жизни в их районе. Подробнее всего ответила Елена, которая живет в Южном Бутове уже 6 лет: “Я считаю, что такая “известность” происходит от незнания. Шутят про Южное Бутово, на мой взгляд, люди, там ни разу не бывавшие, — пишет она. — Я, например, с фитнеса возвращаюсь в двенадцатом часу ночи, и никто меня не встречает. А ехала от подруги из Кузьминок, так у меня там в 10 вечера сумку попытались отобрать. Единственный раз я видела беспорядки у нас после какого-то футбольного матча. Да, ходили фанаты, разбили две брошенные машины. Все. У нас, по-моему, в Южном Бутове преступлений на порядок меньше случается, чем в среднем по Москве. А слухи эти нелепые оттого, что район находится за МКАД. По-моему, так”.  


Вообще-то наибольшую славу району принесли события лета 2006 года, когда разгорелся всероссийский скандал с выселением семьи Прокофьевых (и еще нескольких десятков человек). Тогда здесь собирались все резервы милиции, чиновники из префектуры дежурили круглые сутки, а еще правозащитники, члены Общественной палаты, просто сочувствующие и, само собой, политики, жаждущие легкого пиара. Даже ОМОН приезжал, чтобы выселить протестантов (попытка, к слову, успехом не увенчалась). Но постепенно жители частных домов нашли точки соприкосновения с властями, и про Южное Бутово на некоторое время забыли. Зато вспомнили о нем юмористы. Зрители смеялись, зато удивлялись жители самого Бутова.

Лучше один раз приехать, чем сто раз услышать


Еду проверять криминогенную ситуацию на месте. 17.33. Уже темно по-осеннему, я только что вышел со станции легкого метро “Бунинская аллея”, это конечная, дальше, что называется, только олени. У выхода из метро молодой парень Никита раздает рекламные буклеты. Спрашиваю, как здесь обстоят дела с криминалом?  




— Да я всего два месяца как тут живу. Сам из Липецкой области. Единственное проявление криминала в Москве, мною замеченное, так это такой факт — кошелек у меня в метро сперли. А уж в Бутове это было или нет, не могу сказать.  




Как водится, у метро торгуют дарами природы с дачных участков пенсионеры. В один голос твердят, что нет, все нормально, никто не обижает. Обстановка с криминалом — как везде. Один из продавцов горячится:  




— Сейчас в России нет такого места, где бы можно было гулять вечером без проблем.  




Потом уже несколько спокойней рассказывает, что раньше, лет 6—8 назад, когда район, собственно, только заселялся, тут покупали квартиры люди со средним достатком, в частности, пьющие. Был обыкновенный спальный район. С минусами (удаленность, та же криминогенная ситуация), но когда цены на жилье взлетели вверх, “квадрат” местной жилплощади стал для обычного человека не по карману. Теперь здесь покупает квартиры средний класс, а посему вокруг более или менее спокойно.

 Нашу беседу прерывает какой-то шум через дорогу. Там припарковались южане — таксисты.

Присматриваюсь — никакой драки. Просто ребята борются в шутку. Кризис, клиентов нет, что еще делать?  




Иду от метро по улице куда-то вбок. Что за улица? Не могу понять — буквы на табличках слишком маленькие. Зато цифры на них заметны, удивляюсь, заметив дом под номером 119. Плотно заселили райончик. Сразу заметно обилие салонов красоты и парикмахерских. Создается такое впечатление, что красотой здесь озабочены в каждом доме. Приехал с работы — и сразу стричься. Навстречу по дороге идет группа молодежи. Ребята громко смеются и вообще ведут себя несколько вызывающе. Подхожу, спрашиваю, кто такие и откуда? Оказывается, не местные — из Южного Чертанова. И студенты, и школьники, и даже представители рабочего класса в компании наличествуют. Сюда приехали на корпоратив. Что думают о местном криминале?  




— Да и не скажем, что тут больше хулиганят. Здесь в основном “торчки” встречаются. Те, кто траву курит. Но они толпами не ходят…  




И ребята уходят на свою тусовку, куда-то в неизведанную темноту Южного Бутова.  




И все другие опрошенные прохожие упорно твердили, что ничего “такого” в Южном Бутове не происходит. Район как район. А кто ищет приключений, тот их всегда найдет.  




Вообще, даже в темноте хорошо видно, что район застроен красивыми, нестандартными домами. Сам бы жил, да ехать далеко. А так, из вагона “легкого метро” глаз радуется смотреть на застройку.  




Захожу в одну из парикмахерских. Ее служащие Ирина и Елена успокаивают:  


— Около метро всегда можно гулять смело. А вот подальше если… У меня дочь снимала квартиру на Изюмской улице. Там приезжих полно. Вечером особо не пошляешься. И молодежь, бывает, хулиганит. Или вот неподалеку есть автомойка, наша уборщица шла поздно вечером, подошли, прижали к стене и отобрали сумку. Но ведь такое по всей Москве бывает, верно?

Начальник “чукотки”


Именно по этому “тревожному” сигналу на Изюмскую улицу корреспондент “МК” повел местное руководство — главу управы района “Южное Бутово” Дмитрия Набокина. Дмитрий Владимирович, слушая пересказ слов парикмахерши, пожимает плечами:  




— Ну то, что я слышу и вижу в средствах массовой информации о нашем районе, уже даже не задевает. Нелепо. Хотя я знаю, откуда растут ноги у этой легенды. Еще когда район застраивался в начале 90-х, здесь было больше строителей, чем жильцов. Ну вот, наверное, оттуда. Хотя и тогда ничего особенного не случалось вроде. Говорите, на Изюмскую жалуются? Посмотрите. Вот четная сторона улицы — это более или менее старая застройка. Нечетная — ее недавно заселили. Если новая застройка, то люди просто незнакомы между собой. Отсюда и слухи. Я тут часто бываю, тут же еще частный сектор остался. Буквально доходит до того, что прихожу к жильцам, пью чай вместе с ними. Решаем спорные и конфликтные вопросы. К слову, не все хотят жить в частных коттеджах. Многие хотят получить квартиру. На сегодняшний день отселили порядка 800 собственников.  




 Из негативных событий, случившихся на его памяти (он работает главой района 2 года), Дмитрий Набокин может вспомнить все тот же наш счастливый чемпионат Европы. До глубокой ночи все службы работали, чтобы предупредить беспорядки.  




— А как у вас отстраивается инфраструктура? Ведь что бывало в советское время? Район сдадут, заселят, а пойти молодежи некуда. Отсюда и преступления.  




— Скоро откроем 3 катка. Один из них с холодильной установкой. 16 катков дворовых заливаем. Две церкви строятся. Раньше, когда район застраивался, переезжали к нам в основном пенсионеры. Ныне ситуация обратная. Из 152 тысяч населения порядка 70% составляют люди моложе 35 лет. Живут у нас и чемпионы Олимпиады, и паралимпийцы, и даже депутаты Госдумы.  




За всеми этими приятными разговорами добираемся до места, где о преступности знают все — ОВД “Южное Бутово”. Здесь его начальник полковник милиции Сергей Гоч тоже горячо опровергает дурную телеславу района.  




— По сравнению с 12 другими отделами округа мы по правонарушениям занимаем 10-е место с конца. Количество преступлений одно из самых низких в округе. Конечно, случаются преступления и у нас, но такова уж природа человека — порядок нарушать время от времени. Но никаких “перегибов” в этом плане у нас нет.  




Головная боль милиции в Южном Бутове — угоны. Район находится за МКАД, машины есть у многих, если не у большинства. Вот и угоняют. А вообще следить за порядком в таком районе сложно просто физически — по площади это 1/4 от всего округа — 2,6 тыс. гектаров. Как и всякий милиционер, полковник Гоч мечтает о том, чтобы население было как можно более сознательным. А сам район ему нравится.  




— Чисто у нас. Промпредприятий нет, воздух хороший. Можно сказать, отдельный город. Население молодое, амбициозное. Карьеристы в хорошем смысле слова. Им не до глупостей. И отдел наш, прямо скажем, неплох. Выигрывали конкурс “Лучшая дежурная часть” неоднократно.  




При этих словах Дмитрий Набокин встрепенулся:  


— Да, да. Вот в этом году у нас наш двор выиграл конкурс “Лучший дворик”, сделали не двор — конфетку. Я, честно говоря, думал, поломают эту красоту. Нет, стоит.

Проверено на себе


Без ночной инспекции исследования маргинальности района никуда не годятся. И вот пожалуйста, половина второго ночи. Южное Бутово. На самом деле кажется, что зря ехал в такую даль. И в Южном, и в Северном Бутове такая тишина и вакуум, что все телеобвинения кажутся бессмысленными. Нет никого на улицах. Только автомобили. Спят автомобили гопников, спят авто обычных граждан. Спят сами гопники, спят граждане. Но сколько же у них у всех машин! Машины стоят везде. У обочины, на тротуарах, во дворах, везде, где есть хоть один дециметр свободного места, припаркован личный транспорт. И тишина…  




Катим по улице Кадырова. В отчаянии прошу водителя выкинуть меня в один из дворов. Захожу и слышу — удача. Кто-то на два пьяных голоса что-то орет. Здорово причем орет, зычно. Кто ищет, тот найдет. Спешу навстречу молодым, веселым голосам. Это не драка. Просто двое молодых ребят в серьезном подпитии прощаются с дамой сердца. Дама с отчаянием в глазах смотрит, как, не спеша, удаляются кавалеры. Видимо, вечер удался. Подхожу к ребятам, здороваюсь, представляюсь.  




— Скажите, а как вы считаете, Южное Бутово по-настоящему опасный район?  




И понеслось. Нет, нет. Не то, что вы подумали. Я уж и не рад стал, что полез с расспросами. Тут же мне был предложен и гашиш, и все, что душеньке угодно.  




— Район такой, — убеждают меня собеседники, — от метро сюда если часов в 11 вечера пойдешь, то обязательно в рыло получишь! Ты “Камеди” посмотри, там всю правду говорят! У нас круто все. Вот представь себе. Два часа ночи, Южное Бутово, и ты один. Каково?  




Деликатно указываю собеседникам, что сейчас именно два часа ночи, нахожусь я в Южном Бутове — и что? Тогда ребята спрашивают, один ли я приехал. Успокаиваю их.  




— Есть еще водитель, но он далеко.  




И тогда звучит первая, услышанная мною в Южном Бутове криминальная фраза:  




— А дай-ка ты нам закурить!  


Ну вот, думаю. Понеслась душа в рай! Мысленно прощаюсь с мобильником. Но, как сказал гениальный Дэшил Хеммет, “из тонны таких не получится и пяти граммов драки”. Потому что, получив по сигаретке, молодые люди благодарят и удаляются. А я возвращаюсь к редакционной машине и застаю нашего водителя с резинострелом в руках. Он уж выручать меня хотел идти, ведь у района такая дурная слава!

Анекдот в тему

— Где в Москве найти секции боевого самбо?


— Езжай в Южное Бутово, там секции: сначала риторики, потом бега, потом оказания первой мед. помощи себе, а в перерывах и самбо, и мамбо, и все, что душеньке угодно.

Анекдот в тему

— Мама, а что это такое страшное по телевизору показывают?


— А это милиционеры в Южном Бутове бабушек дубинками лупят.


— А зачем?


— А те жить хорошо не хотят.

Анекдот в тему

— Я вчера девушку видел, у нее татуировка на спине — схема московского метро.


— Прикольно! И докуда ты эту татуировку видел?


— Не волнуйся, твое Бутово находится там, где и должно быть.

Подписаться

Авторы:

Что еще почитать

Что почитать:Ещё материалы

В регионах

  • Астролог из Бурятии дала прогноз по знакам Зодиака на 2023 год

    16132

    Улан-Удэ

    Елена Кокорина

  • Петров день: что категорически нельзя делать 3 января

    13512

    Крым

    Фото: crimea. mk.ru

  • В районе Севастополя российские военные сбили несколько вражеских беспилотников

    10276

    Крым

    Фото: //t.me/razvozhaev/

  • Что известно о перестрелке на Кольском проспекте

    9241

    Мурманск

    Анастасия Рудницкая

  • Ищут родители, ищет полиция: 31 декабря в Ярославле пропал восьмилетний мальчик

    6540

    Ярославль

  • «Усугубит заболевания»: Кому нельзя есть холодец, рассказала врач

    3324

    Псков

В регионах:Ещё материалы

Опасный ли район Южное Бутово?

— Я как-то жила в Гольянове, и мне говорили, что это самый криминальный район Москвы. Для меня же было спокойное место, где даже можно гулять ночью. Но когда я выходила в другой район, допустим, Южное Бутово, там я шла очень быстро, судорожно сжимая острие ключа в кармане. Хотя причин бояться не было. Почему так происходит?

— Есть понятие вернакулярных районов. Район становится для вас опасным не в тот момент, когда вас бьют доской по голове, а тогда, когда вы знаете, в какие конкретно часы или какие люди вас могут ударить этой доской. Это завязано на территориальной идентичности. Человеку всегда нужно отвечать самому себе не только на вопрос «кто я?», но и «где я?». Вы себя причисляете к какой-то группе и территории, соответственно, чувствуете сопричастность.

— Каждый район мы представляем каким-то образом. Как этот образ складывается?

— Есть внешний и внутренний стереотип. Внутренний стереотип — это то, что думают о своей территории сами жители, а внешний — то, что думают о районе все остальные.

Часто можно услышать, как местные называют Южное Бутово самым прекрасным и семейным районом.

А вся остальная Москва его боится.

Один мой знакомый как-то переехал в Южное Бутово. И к нему перестали приезжать друзья: «Опасно, далеко ехать». Смешно смотреть, как работает внешний стереотип, когда ты каждый день сталкиваешься с реальностью. Ты видишь, что твой район зелёный, красивый, молодые родители с колясками гуляют, везде тихо, спокойно, а тебе человек сто говорят: «Нет, слушай, у тебя там очень страшно, мы к тебе не поедем», — ты начинаешь тестировать реальность уже немного по-другому, у тебя начинает ехать крыша, думаешь: «Может, я чего-то не замечаю?», «Может, я не вижу какую-то часть мира, которую все остальные видят?». Все мы живем в этом общественном представлении, и от него достаточно сложно отделаться.

В какой-то момент мы со студентами делали исследование в Южном Бутове — насколько там безопасно. И, конечно, местные жители дико обижались, говорили: «Да вы достали уже!»

Интересно, как именно нам объясняли, что у них там всё хорошо. Был один такой ответ: «У нас нормальный район, машины на кирпичи ставят не чаще, чем в других районах». С одной стороны, всё хорошо, а с другой, фразу «машину на кирпичи ставят» не много где услышишь. Это тоже маркер пространства.

Тут уже дело не только в стереотипах, но и в вернакулярном языке. Сам термин «вернакуляр» из лингвистики — это словечки, поговорки, фразеологизмы, принятые на определенной территории, зачастую нигде не закрепленные.

У москвичей куча подобных словечек, оборотов и фразочек, топонимов, которые знают лишь местные жители. Если я вам, к примеру, скажу: «Встретимся в 12 дня в пятницу на «Южке», то вы куда поедете?

— Возможно, на метро «Юго-Западная».

— Часть народа поехала бы на метро «Южная», часть — на «Юго-Западную». И для тех, и для других это было бы очевидное действие. У многих даже не щелкнуло бы, что есть два таких объекта. То же самое почти в каждом районе города.

Вернакулярные районы существуют на разных уровнях. И их тьма. Классический пример — Сибирь.

— А если возвращаться к Москве, к стереотипам, которые витают в наших головах, какие вы могли бы назвать? С какими районами Москвы какие образы связаны?

— Мы сейчас делаем проект на эту тему — собираем карту Москвы. К столице до этого никто не подступался, потому что это слишком сложная территория. Тем более есть такая фишка, как многоэтажный патриотизм, когда вы одновременно, например, россиянин — житель европейской части России, москвич — житель Юго-Западного административного округа, житель метро «Университет» — живете недалеко от красных домов и т. д. Это стандартная иерархия.

Но порой она начинает ехать, один пласт залезает на другой. Лет 10–15 назад мы делали опрос в Иркутске и Улан-Удэ, и наш преподаватель заставил нас добавить в анкету вопрос «Давно ли вы были в России?» — на тот момент он казался крайне идиотским.

И вот мы на территории России. В Иркутске. Спрашиваем у людей, давно ли они были в России. Каково же было наше удивление, когда больше половины людей сказали: «Да, давно». Это как раз многоэтажная иерархия поехала. Россия для них — то, что за Уралом, а Сибирь — это Сибирь.

Стереотипы существуют тоннами, но их просто никто не изучал. Из последнего: есть район Чертаново Северное, а внутри него — микрорайон Северное Чертаново — и это два абсолютно разных мира. Жители себя очень четко различают, горой за это стоят.

— А в чём эта разница? Допустим, в микрорайоне более интеллигентные, а снаружи все остальные?

— Вернакулярный район — это не категория лучше/хуже. Это «мы другие». Люди в вернакулярных районах понимают, что отличаются качественно. В чём именно отличие — в этом нужно отдельно копаться. Оно может никак не проявляться визуально, это может быть мнимая однородность.

Но, допустим, человек живет у метро «Университет», он считает, что это интеллигентский район, статистику по доле людей с высшим образованием он не смотрел, ему неинтересно, просто у него в голове такой стереотип. И неважно, что соседний район может оказаться более интеллигентским, рафинированным, изысканным, нежели его.

— Негатива нет по отношению к другим районам?

— Иногда есть, но это скорее патология, чем нормальная ситуация. В идеале этого не должно происходить.

Но в том же Южном Бутове, когда нам объясняли про безопасность, нам говорили так: «В Северном Бутове, вот там дно, там страх и ужас. А у нас всё нормально, вы не путайте, мы разные».

— Комфортный спальник — это какой, например?

— Какой-нибудь юг оранжевой ветки: Коньково, Беляево — районы, которые довольно неплохо заросли инфраструктурой и где живет при этом не так много народу.

Тут, на самом деле, можно сослаться на наше исследование — «Механика Москвы».

У нас каждый район предоставляет условия для определенных стратегий жизни. Для кого-то предел мечтаний — центр города с его ночной жизнью и вечным движением, а для кого-то это, наоборот, в тягость. И люди могут выбирать те форматы жизни, которые им больше подходят.

Периодически слышал, что супруги жили в центре города, но когда у них появился ребенок, переехали, потому что куда ребенка в центре города отпускать гулять — непонятно. В центре проблема со своим пространством.

— Поэтому шлагбаумы ставят всякие, охранников.

— Шлагбаумы, заборы бесконечные — это попытка присвоить пространство. Это очень большая проблема для жителей центра Москвы, потому что толпы незнакомцев, которых ты видишь в первый и последний раз, топчутся по твоему газону, глазеют в твои окна, пялятся на твоих детей. Как с этим жить? В этот момент люди переезжают в более комфортные отдаленные от центра районы.

— А следующая проблема — это когда у тебя через дорогу парк, но в него приезжают люди со всех концов Москвы, берут своих детей, самокаты, музыкальные колонки, и тебе будто и негде гулять.

— У нас есть студент с Якиманки, он бы подтвердил эту гипотезу. По его словам, для жителей Якиманки парк Горького — это нечто иное. Туда соваться просто бессмысленно: всё засижено. Да и я на этих пуфиках, которые там раскиданы, никогда не сидел, только видел, как другие сидят.

— Вернакулярные районы — вещь универсальная?

— Нет. Мы с вами сейчас сидим в районе «Мяса». Буквально пару дней назад я для студентов проводил семинар в рамках курса введения в урбанистику — им нужно было бегать между Лубянкой и Чистыми прудами и спрашивать людей, что это за район и как они его идентифицируют.

Для студентов «Мясо» — общепринятое место. И «встретимся на Мясе» — это довольно понятная история. Оказалось, что для местных жителей это далеко не так очевидно.

Для них есть район Лубянки, есть район Чистых прудов, а Мясницкую они зачастую не выстраивают как какую-то отдельную территорию. Для вышкинских студентов, наоборот, — это сосредоточение жизни, место, которое они обожают или ненавидят.

Так что, районы могут пересекаться, они могут зависеть от того, как информация передается от взрослых людей молодым и прочее. Мясницкая была Мясницкой, а тут с недавних времен появилась Вышка, и она начала расталкивать соседние районы локтями, создавая какой-то свой ареал со своими правилами. Потому что у студентов свои правила игры, и они плевали на правила игры местных жителей.

— Продолжая разговор про ваши исследования: согласно одному из них, люди много времени проводят в своем районе, при этом его не знают, практически по нему не гуляют, но и в центр особо не суются. От работы домой — и всё. С чем это, на ваш взгляд, связано?

— Здесь есть несколько оснований, придется включить немного занудства, чтобы распутать этот клубок влюбленных змей. Есть социально-психологический феномен — ваше знание о городе и способ, которым вы его делите на систему районов: богатые/бедные, опасные/безопасные, творческие и какие угодно. Это пространственные формы сокращенного умножения. Например, вам говорят: «Я из Химок» — и у вас сразу в голове раскручивается определенная история; говорят «Я из Гольянова», «Я с Арбата», «Я с Таганского», «Я с „Флакона“» — то же самое, у вас к территории привязан отдельный стереотип, который вы раскручиваете. Это одна история.

Вторая — это ваши практики — как вы потребляете пространство, где вы ходите, какими маршрутами. Одно время я преподавал в РАНХиГС, МГУ и в Вышке и видел, что все три студенческие тусовки занимаются одним и тем же: читают одни и те же книги, интересуются одними и теми же фильмами, но не встречаются в пространстве города вообще, у них разные улицы. И в этот момент возникла идея посмотреть трекинг, то есть как студенты потребляют городское пространство.

Студенты установили на телефон приложение и продолжали жить обычной жизнью. Оказалось, что за неделю они потребляют примерно 3 % всей территории Москвы.

Вы можете толком не ходить по городу, но у вас, скорее всего, будет мнение о той территории, в которой вы никогда не были. Я ни разу не был, например, в Лианозово, но у меня есть какие-то представления, возможно, они ошибочные, возможно, они не имеют ничего общего с правдой, но мое поведение будет строиться исходя из моего стереотипа.

Свой район не осваиваем по третьей составляющей. Мы не знаем, что нас окружает. Знаем какие-то функциональные вещи…

— Где «Дикси», где «Пятерочка»?

— Да, где «Дикси», где «Пятерочка», где «Ароматный мир». Но дальше этого знание зачастую не идет. Мы шагаем от метро до дома, но за дом заходим редко. Почему мы так себя ведём? Чёткого объяснения нет, но есть несколько предположений.

Во-первых, есть действительно некий стереотип, что всё лучшее — в центре. И если вы хотите получить какую-то услугу кроме повседневных, то вам в центр. Встретиться с друзьями — в центре, хороший психиатр — в центре, сделать ноготки — в центре. Всё хорошее в центре. Что на самом деле не обязательно так.

Понятно, что у центра намного больше проходимость, и логистически он просто удобнее. Эпизодические услуги, тот же театр, завязаны на людской поток, не получится установить театр где-то за МКАДом, чтобы туда приезжали люди. Так это не работает. Хотя театр на «Юго-Западной» вполне себе живет да здравствует.

— Институты же переносят в какие-то разные места, где не так много жителей.

— Тут вынужденная история. В театр вы идете добровольно, а в вуз — если вы поступили, то будьте добры.

— Я по себе замечаю, что могу неделями сидеть в квартире. И в такие моменты думаю, зачем это всё, уехать бы в Казань или в тихий Псков — и дешевле, и атмосфера приятнее, но тут я понимаю, что я теряю главное — возможность возможности. Находясь в Москве, я всегда могу, например, в любой момент пойти в Центр документального кино или скатиться с Воробьевых гор на пластиковом пакете.

— Это безумно важная история. То, что у вас есть возможность, — это само по себе ценно, и вы можете ею никогда не воспользоваться, но представление этой возможности — один из основных ресурсов, которые вам дает город. Вы этим разнообразием возможностей можете не пользоваться, но когда у вас его начинают отнимать, это переживается как потеря.

— В моем районе тоже есть и театр, и кино, но я всё равно туда не хожу. Возможно, как вы считаете, наша культура потребления не очень развита? Мы как-то очень ограниченно используем город?

— Как раз недостаточно развит уровень тех же самых вернакулярных районов, тот же самый локальный патриотизм. В идеальной ситуации вернакулярный район — это сеть качественных районов, они друг от друга отличны качественно, а не количественно. Их нельзя выставить в категории лучше/хуже. У нас же по мере удаления от центра города возникает ощущение, что всё хуже, хуже, хуже. «Двадцать восемь остановок на метро, а потом еще маршруткой три часа, а потом еще пешком девятнадцать километров», — Слепакова песенка.

У нас не очень много районов, которые были бы не в центре, но у которых был бы какой-то яркий образ. Криминальные в этом смысле — хоть какая-то отдушина.

Гольяново — самый криминальный район мира! Ребята, у нас есть образ! Я из Гольянова. «Сюда иди, че! Мальчик, я тебе сейчас объясню за жизнь», — в этом тоже есть определенный флер.

Но многие наши районы блеклые, без собственного образа, оттого думается, что лучшее в центре, но до него еще нужно ехать. И в итоге ни себе, ни людям: сидим дома.

Когда у вас появляется свой район, качественно свой, когда он насыщен определенной инфраструктурой: у вас свой кинотеатр, свой театр, свои кафешки, свои правила на этой территории — то вы начнете этим пользоваться и рекламировать друзьям. Например, если к вам приезжают друзья из другого города, вы их куда поведете? В центр. А в своем районе вы их так аккуратно: добегаем до «Ароматного мира» — и на хату. Это, к сожалению, стандартная история.

— А что смотреть в моем районе? Там панельные дома стоят. Он что, не видел в своем Воронеже панельки?

— Это вопрос подачи информации. Обо всем можно рассказать так, что закачаешься. Вопрос желания. Смотрите, прекраснейший проект студентов «Стрелки» под названием “Belyayevo Forever”. Район Беляево знаете? Там тоже панельные дома, не самые привлекательные. Но они предлагали включить Беляево в культурное наследие ЮНЕСКО, потому что там, например, бульдозерная выставка проходила, потом они говорили, что Беляево — памятник советскому конструктивизму.

Вернакулярные районы — это некоторая система добра и зла, система разделения хорошо и плохо, принятая на определенной территории.

И чего хочет от своих последователей воинственный дух Южного Бутова или какие жертвы нужно приносить духу Хамовников, что это за территориальные божки, которые структурируют жизнь местных жителей и людей, которые сюда приезжают, — вот это и есть исследовательский вопрос, который хочется изучать.

— Некоторые мои друзья обожают панельные районы и часто ходят фотографировать заброшки. На одной из конференций обсуждали как раз это, и участники пришли к выводу, что люди этим занимаются, потому что они хотят иметь что-то свое, родное. Оно ужасное, но твое, и ты этим восхищаешься, начинаешь любить, как любить террориста, который тебя взял в заложники — чтобы сохранить свое психологическое здоровье.

— Это не для сохранения психологического здоровья, для территориальной идентичности: всем нужно иметь что-то свое. Любому человеку важно иметь свой район, свое сообщество, и, когда в силу монотонности и однотипности застройки у вас это отнимают, вы начинаете сопротивляться: придумываете мифы про эту место, локальные топонимы. Иначе территория просто размывается, вы не понимаете, где провести границу, где кончается ваше и начинается чужое.

— Георг Зиммель отмечал, что если бы житель мегаполиса реагировал на других жителей так же, как житель маленького города, то «впал бы в немыслимое душевное состояние».

— Зиммель писал немного про другое. Он писал, что если у вас слишком много контактов, то вы не можете ко всем относиться с одинаковой душевной теплотой.

Потом эту идею подхватил Стенли Милгрэм. Он доказывал, что количество теплых контактов в городе у человека такое же, как и в деревне, такое же, как и в малом городе. Просто оно по-другому распределено. В городе приходится отгораживаться.

У вас есть свой околоток, где вы несете ответственность за происходящее, в первую очередь перед самим собой. Например, если вы видите дерущихся, а рядом стоят люди, которые снимают это на камеру — скорее всего, последние из другого района.

У улицы должны быть свои хозяева. В границах вернакулярного района происходит мобилизация социальных сил. Именно в этих границах люди пойдут голосовать против того, что их не устраивает. Если, например, на другом конце Москвы будет неправомерная застройка, то вы пойдете протестовать?

— Скорее нет.

— Скорее нет. А если где-то, где вы считаете, находится ваш район, это начнется, вы, возможно, пойдете.

— То есть, получается, активное переселение из района в район не помогает становлению гражданского общества? Я не чувствую территорию своей и поэтому ни за что не буду биться.

— Вы довольно быстро сможете почувствовать территорию своей. Считается, что человек осваивает новую территорию в течение пяти лет.

— Это достаточно долго. Сейчас молодые люди могут раз в полгода переезжать туда-сюда.

— Это именно то, против чего протестовала Джейн Джекобс. Она говорила, что арендное жилье — это не выход, должно быть собственное. У района должны быть хозяева, потому что, если вдруг что-то пойдет не так, например, банда появится, криминальная ситуация резко изменится, те, кто арендовал жилье, быстро снимутся табором и уедут. А местные жители будут говорить: «Это мой район, я его буду отстаивать».

— Вы говорили про свой проект «Механика Москвы». Какие районы самые комфортные, самые некомфортные и самые перспективные на данный момент?

— Нет самых комфортных и самых некомфортных. Мы выделяем «комфортную Москву», так называемую группу районов. Каждая территория предоставляет свои форматы для жизни, и вы выбираете их в зависимости от ваших предпочтений. Поэтому ранжировать территории по этим основаниям не очень правильно.

То, что у нас выделяется как «комфортная Москва», — это такой компромиссный вариант территорий. С одной стороны, это территории, которые уже не центр, они спокойнее, с другой, у них хорошая транспортная доступность: хотите большой парк — 15 минут до ВДНХ. Хотите центр? Те же самые 15 минут — и вы в центре. Вдобавок эти территории сами достаточно хорошо обеспечены инфраструктурой.

То есть какие-то условные Хамовники, которые попали в кластер «комфортная Москва» — это как раз такая территория. Вся инфраструктура есть (рестораны разного уровня, медицина, образование, театр, кинотеатр), при этом через 10 минут вы, если захотите, гуляете на Охотном ряду или по Воробьевым горам.

Жители этого района необязательно кутилы, которые постоянно всем этим пользуются. Они могут смотреть Netflix дома вечерами, днями и ночами, но у них есть возможность. Эти районы предоставляют самый широкий спектр возможностей и самый гибкий формат жизни, в которую местные могут встраиваться по-разному.

— А как бы вы объяснили эту всемосковскую болезнь, когда все хотят жить в центре?

— Это статусная во многом история. Нужно смотреть, как это будет меняться в ближайшие годы, потому что пока мы живем в мире, где арендное жилье — это жилье для неудачников. Для нового поколения — это уже абсолютно нормально, а для старшего поколения наличие собственного жилья — важный пунктик.

— Для вас это важно?

— Для меня тоже важно. Не я промежуточное звено, у меня уже нет идеи о том, что арендное жилье — это общага и неудача, но мне всё еще важно иметь собственную квартиру. И тот район, где я живу, я выбрал осознанно.

Когда вы выбираете место жительства, вы выбираете не квадратные метры, а сообщество.

Выбираете не где вы будете жить, а с кем.

Я выбрал, с кем я буду жить. Помимо жены.

— Ну, всё равно это ваше «с кем жить» строится на представлении, которое только у вас в голове.

— Я постоянно ловлю себя на мысли, как глубоко у меня в голове сидит это представление.

Помню, шел я по району, и какая-то женщина мне нахамила. Я опешил, и первая мысль, которая у меня возникла: «А, она, наверное, не из этого района, в моем районе такое невозможно».

Может, это уже такая профдеформация: в силу того, что я много этим занимаюсь, я чаще обращаю на это внимание. С другой стороны, я понимаю, что нечувствительность к пространству очень сильно вредит городу и горожанам, потому отсутствие хозяев и ответственности за данную территорию не позволяет территории нормально развиваться.

— То есть нет снизу инициативы? Подъезд покрасить в приятный цвет некому и т. д.?

— Невозможно договориться, невозможно организоваться, нет какого-то драйва. Есть какие-то локальные активисты, которые что-то пытаются сделать, но на них зачастую смотрят как на городских сумасшедших. Хотя на самом деле многие проекты можно легко реализовать, и они сильно улучшат качество жизни. Без сообщества вам может быть некомфортно, несмотря на всю инфраструктуру и хорошие дороги. Сообщество создает комфорт.

Полный текст интервью

Погода Южно-Бутовский район — meteoblue

Вс

Сегодня

3°F

-9°F

7 миль/ч

—

2 ч

Пн

Завтра

3°F

-6°F

15 миль/ч

—

2 ч

Вт

1-10

10°F

1°F

17 миль/ч

—

2 часа

Ср

1-11

15°F

8°F

20 миль/ч

—

0 ч

Чт

1-12

16°F

13°F

18 миль/ч

—

1 час

Пт

1-13

20°F

14°F

15 миль/ч

—

0 ч

Сб

1-14

26°F

18°F

10 миль/ч

—

0 ч

Текущие спутниковые снимки и изображения дождя для района Южное Бутово, Россия

Указатель местности находится на Южно-Бутовский район . [Более]

Спутниковое изображение в реальном времени сочетает видимый свет в дневное время с инфракрасным излучением в ночное время. Ночью изображение не темное, так как инфракрасное излучение может обнаруживать разницу температур. К сожалению, низкую облачность и туман трудно отличить от температуры земли, поэтому они могут быть почти невидимы ночью. Спутниковые снимки Meteosat для Европы обновляются в режиме реального времени каждые 5 минут. Изображения GOES-16/GOES-17 (Северная и Южная Америка) и Himawari (Азия) обновляются каждые 10 минут.


Copyright 2023 ЕВМЕТСАТ / meteoblue.
/ Copyright 2023 meteoblue

Подписаться
для интересных новостей о погоде

Радар и сверхкраткосрочный прогноз осадков для района Южное Бутово

Морось

Легкая

Средняя

Сильная

Очень сильная

Град

Указатель местности находится на Район Южное Бутово.